Вайчунас Анатолий
Один в ночи
Рассказ
Снаружи ночь. Снаружи домика холод и сырой, порывистый ветер. Что же мне не спится в тепле и уюте.
Мрак. Я знаю, как он неспешно просачивается внутрь из незкрытого дверного проема, обступает со всех сторон и давит, давит неизвестностью подступающего ещё чего-то более неизвестного, тягостного.
Порывы ветра приводят в движение снаружи дома всё, что плохо скреплено... и разноголосье скрипов, скрежета, стука скрадывает чьё-то осторожное продвижение ко мне. Ему некуда спешить – впереди у него вся ночь и он, так и будет приближаться, пережидая затишье и, по прихотям своей странной игры, отпрянув в сторону, при моем ворочании в кровати, возвращаться к своему неутомительному занятию.
Неужели нам обоим нечем заняться кроме как одному ждать, а другому красться. Ему кажется, что он своим присутствием отягощает мое бытие. Вот чудак, у меня и страхи совсем иные...
Нет сна. Неужели изнежил себя уютом и незатруднительными делами, что нет даже утомляющего сна. Каково было бы тебе сейчас там, снаружи... отвык?
Отвык от полудремы-полуоцепенения в позе, менее отдающей тепло. Лишь бы спина была вжата хоть во что-то сухое, сберегающее тепло. Нынешние ночи ещё можно пережить, а скоро настоящие холода, и на обустройство каждого нового ночлега будет уходить уйма времени. Шерстяного одеяла уже будет недостаточно, а пути осталось ещё дней пятнадцать. А ночи, ночи такие долгие... так долго не рассветает...
Кто же вы там, в ночи бесприютные? Вам-то отчего одиноко на этом свете? Близких не ценили или кончились у вас ближние? Некуда деть себя? Что ищете? Или бежите, как я, отчего?.. Странные странности нашей жизни.
Отчего иным кажется, что ночь с чем-то недобрым сроднилася. Мол, добрый человек ночью спит, а кто-то по ночам зло приманивает, зло накапливает, зло с неведомой цепи спускает. Оно в ночи где-то таится – силой жуткою, чарами страшными, образами ужасными. По ночам вершатся дела недобрые, дела разбойные, дела душегубные...
Да уж. Так, наверное, только полузлодеи, полуворы, полуненавистники дневные, обращают себя в народ честной – добропорядочно спящий в ночи.
Вот опять тихо скрипнуло... Пусть будет по вашему: отыщу-ка я в этой темени, ей достойные силы мрачные и величественные, на мелкие делишки человечьи – друг другу, не разменивающиеся.
Сгустилась тьма в незримое, но явное, – в знакомые черты мрачного ночного гения. Недвижим, – не спешит действовать, он всегда успеет. От Его длани ничто не ускользнет намеченным.
Минует день, и вот, Он, тенью сомнений, встает у кого-то за плечами: “Вот ты и остался, человече, наедине со своими мыслями. Ничто нас с тобой уже не отвлекает. Тишина и ширящееся пространство тьмы. Ты, по наивности извечной, полагаешь, что одинокий огонек в твоем жилище оберегает тебя от тьмы, – наоборот – твой взгляд всё больше и больше сливается с ночной тьмой. И огонёк твой – точка неизбежного схождения безбрежности тьмы.
Это наши с тобой мысли, это наша с тобой пора, это наше с тобой единение. Вне суеты, тебя уже ничто не отвлечет от наших с тобой расчетов. Мы будем вести счет твоим жизненным делам. Из тебя неважный счетовод, зато я всё помню, всё учитываю. Я буду перечислять, а ты складывай. Вместе мы досчитаемся до полуночи, а затем, до четырех часов будем множить. Все беды, все несчастья, все невзгоды, неудачи, потери и бессмысленные растраты жизни.
Много чего у тебя скопилось. Всё откладывал на потом, лукавил, надеялся всё одним счастливым днем списать со счетов. Ну и где твой спасительный день. Вот ты, вот я, а где же день? Сейчас я дальше тебя вижу во тьме будущего, но и там его нет, – этого дня... Печально. Ты здесь – они там, твои спасительные дни. И между – нескончаемая ночь.”
Ты здесь, и мысли твои вялые и безучастные. И дела у тебя с Ним прежние. Он не отпустит тебя до утра и не позволит вырваться из оцепенения наступившего безразличия.
Ночь минула, но для тебя. Он всё-таки свершил свой замысел. Неужели и следующую ночь Он начнет с того, что торжествующе ссыплет со своей ладони крупинки толи песка, толи пепла, всё на тот же лист, прочитанного тобой и не отложенного в сторону, письма...
Ещё не поздно ответить. Ещё эти крупинки не въелись в бумагу насквозь, пока ещё их сдувает даже легкое моё дыханье. Но я не смею их сдуть. Но это только ночью... А днем... Днём я буду перебирать бумаги и, мельком глянув на раскрытое письмо, смахну с него пыль, переложу таки под стопку бумаг более насущных, чтобы оно не вызывало досаду на необходимость отвечать на всякого рода письма. Высвободится время от творческой запарки – займусь и этим...
Впрочем, я об этом вчера уже думал... или мне кажется? Ночь и это скомкала в сплошную мешанину мыслей. С наружными скрипами и постукиваниями, мысли калейдоскопом сменяют друг друга, оставаясь при этом одним и тем же преломляющим сознание набором...
2008г.
Использование произведения, большее чем личное прочтение, оговаривается открытой наследуемой А.теД лицензией некоммерческого неизменносодержательного использования в интернете