Вайчунас Анатолий
Печальный опыт интернет-публикаций
Рассказ
Я сравниваю свои произведения с нижней планкой перевалившего через неё на полки литературного сайта (разумеется на основе собственных критериев) и отсюда моё недоумение к отказам мне, отсюда моё нежелание продолжать сотрудничество с редакцией этого сайта. А иных взаимоотношений, кроме несостоявшегося сотрудничества, я не мыслю. Я быстро ушёл с тех сайтов, которые оказались изначально глухи к авторам, и это я почувствовал ещё до того как это проявлялось в отношении меня. На этом сайте всё оказалось гораздо неприятнее, – я не мог ни отозвать, ни удалить то, что зависло на неопределённое время в ожидании избирательного внимания редакторов. Но я попытался подтолкнуть редакторов к отторжению моих, оставшихся подвешенными, произведений. Однако не все среагировали однозначно и это радует.
Человек не помещается в скрипичный футляр...
Весь, целиком, так, чтобы наружу не торчали полосатые носки, концертный галстук и фалды фрака. Очевидно, нужно нечто большее. К примеру, футляр от виолончели. Может, именно поэтому виолончелисты в жизни крепче и основательнее скрипачей. С другой стороны, балалаечники, скажем, активнее, напористее, агрессивнее, что объясняется сильно смещенным центром тяжести у их орудия производства и, соответственно, значительным вращательным моментом. К сноровистому же потреблению благ лучше всего приспособлены баянисты, наработанным дюжим охватом рук и основательной усадкой.
Впрочем, рассказ, очень хрупкий, составленный из невпопад подобранных осколков воспоминаний героя, не совсем об этом. Он, на мой взгляд, о том, в какой мере человек принадлежит музыкальному инструменту, а в какой музыкальный инструмент человеку.
Талантливый скрипач талантлив настолько, что, ткни его пальцем, и на пыльный чужой паркет прольется амброзия. Там просто не остается места ни для чего другого. И это не Орфей, который готов спуститься в Аид за своей Эвридикой, и для которого музыка становится средством достижения женщины. Здесь не Аполлониево, а скорее Дионисиево начало. Здесь человек «вещный», половинный, замкнутый лишь в мире своей музыки, своих скрипок, составных частей суперэго, «возвышающего искусством». Сломанная дека инструмента отталкивает от него другого человека, так что он остается в одиночестве своего таланта. Однако, нельзя сказать, что это ему не нравится. Поэтому остаются сомнения, не является ли он лишь продолжением смычка, чем-то вроде механической куклы, повторяющей одни и те же, раз назначенные, движения...
Хотя... Решать все-таки читателю.
Редактор отдела "Проза", Руслан Зарипов
Отказ
Извините, что отнял у вас время и, особенно, ресурсы души на моё неудачное творение.
Извините, но я предполагаю корпоративную ответственность за общее дело, поэтому повторюсь: извините, что отнял у вас время и, особенно, ресурсы души на мои неудачные творения.
Отказ
Жизнь начинается с детства. И основные причины наших характеров и поступков, ведут в детство, если смотреть сверху вниз.
Это произведение очень тонко передает переживания ребенка, изнутри его самого. Все мы испытывали подобное, и когда писатель способен передать словами то невыразимое, что помнит душа каждого из нас, - это настоящий писатель!
Иногда сознание спотыкается на разговорных формах, но куда без них, если речь идет о потоке сознания ребенка?
И как-то рука не поворачивается вырезать из этого рассказа осколок для цитаты - тоже признак гармоничного произведения. Любой осколок, вырванный из контекста, будет выглядеть сиротливо и бессмысленно, в то время, как в ткани произведения, он занимает свое полноправное и единственно допустимое место, являясь частью неразрываемой цепи. Это тот случай, когда наткнувшись на понравившуюся мысль, лезешь за блокнотом, чтобы ее зафиксировать, но тут внезапно понимаешь, что переписывать придется всю книгу.
Так что читайте сами.
Редактор отдела проза, Елена Кутинова
Спасибо за добрые слова и преувеличение хорошего (в любом смысле). Но только профессионализм делает потенциального писателя настоящим. Или, в моём понимании, – настоящим, потенциального писателя, делает профессионализм... и в этом вся проблема. Литературные качества (и этого) произведения ужасны, грамотность трудно обнаружима, но... Меня можно заставить говорить нормально, не затрудняя мышления собеседника, но что делать когда у собеседника оно есть? По-моему, – доставлять друг другу удовольствие. Что я и пытаюсь делать, не только изустно, и не только с редкими собеседниками. Как это сочетается с литературными нормами? – С трудом. Гораздо легче совмещается с законами искусства, для которых нет догм, а есть неограниченные возможности... лишь бы всё это совпадало с полнотой жизни человека, а не вытесняло особенностями крайнего индивидуализма, который, именно поэтому, не повторим в другом человеке, даже если он старается взаимно согласованными словами доказать, что не только понимает авангард, но это и ему самому свойственно. Я не привношу в жизнь человека авангард, я пытаюсь её пополнить незамечаемым.
Мне не поздно устранять чудовищные изъяны грамотности, но поздно менять мышление и речь, которая не у меня единственного вызывает удовольствие... главное, – не увлечься до степени исключительного самопонимания, а у меня в произведениях, пока присутствуют такие перлы (например, последнее предложение “Осколка”), в разрез с законами искусства речи. Но, чтобы переделать их, мне надо набраться решимости сказать лучше, проще, точнее, отказавшись от концентрированности и многосвязности представлений. Но попробуйте сами, при наличии изощрённого мышления, и вам тоже будет трудно вернуться к незатруднительности своего мышления.
Как видите, стоит мне начать с малого и чем это может никогда не кончиться, ибо трудно истощить мысли, когда они всё время есть. Спасает только себе-свойственная ирония, чтобы не начать всерьёз прислушиваться к этим мыслям и начать их всерьёз ценить.
Наверное таким странным образом я извиняюсь, что напрасно перенёс на вас моё оформившееся отношение к сайту в целом, но это не избавляет ни меня, ни ваш сайт от странностей, оказывается слишком типичных для литературных сайтов, и, хотя это выясняется вскоре, но, для меня, запоздало. Но об этом не стану разглагольствовать, а просто отсеку далее написанное и подытожу его.
Я не любой ценой хочу быть читаем и в интернете и за его пределами. Для меня литературный сайт это, прежде всего, ожидание взаимоотношений автора и редакции на основе заинтересованности в произведении автора. И, если такая заинтересованность отсутствует (объективными качествами произведения или особенностями внутренней жизнедеятельности сайта), то вместе с ней и взаимоотношения. Мне ни чего не говорит щёлкающий счётчик посетителей. Почему я не уверен, что остальные редакторы сайта прочитают это произведение, даже после хорошей и яркой рецензии. Почему это меня волнует гораздо больше, чем количество посетителей странички с этим произведением? Может потому, что я привык задумываться над самим явлением, в котором я кем-то и чем-то являюсь, а не над тем, что приятно-неприятно человеку, поставленному в несобственное, но единственное положение, с вот так расставленными ногами, с вот так растопыренными руками. Почему я не забываю о некоей норме для любого положения... а может я не успеваю за происхождением некоторых норм для некоторых положений? – Да нет же, – говорят мне: так везде и так давно, просто ты впервые с этим сталкиваешься. С чем? С тем, что я должен продолжать своё существование вот в этом положении, раз уж вознамерился из своей теневой жизни вытащить на свет... и не ради таких вот промежуточных странных положений, а ради того чтобы... Кстати, вы сами знаете ради чего? ведь вами всё это уже, вроде, пройдено? пройдено ли? вполне? А вот я уже расстался с несколькими литературными сайтами, хотя там требования ощутимо ниже вашего сайта. С чего бы это? На одном из сайтов я оставил на память о себе лозунг, который должен, по чьему-то замыслу, отличать каждого на форуме: “Я всегда буду там, где мне искренне рады”.
С уважением А. Те Далече (старший партнёр младшего соавтора).
(отослал 08.05.06)
Опубликоваться на сайте, отбрасывающем не вполне качественные произведения, для меня не самоцель, хотя это существенно добавляет уверенности начинающему автору и читателей его произведениям. Для меня важно услышать заинтересованное мнение о моих произведениях. Для меня важно существование моего читателя, более требовательного к сущности слишком специфичного источника жизни, более требовательного к тому что способно наполнять или улучшать его внутренний мир. Литературное совершенство многих произведений достижимо вполне реально, если помнить о разнообразии современной беллетристики. Огранщиков много, лишь бы имелось что гранить. Дело в чём-то другом, что как и в жизни далеко до совершенства, но ты задерживаешься именно на нём, именно с его возникновением в твоей жизни в тебе оживает, оказывается не угасшая, тяга к прекрасному, оказывается в иной степени высокая , а мне постоянно растолковывают что достаточно соблюдения одних только законов искусства, чтобы оно было, – я только и делаю что живу в них, а где ожидаемое мной прекрасное, чему должно бы служить это самое искусство? Вот она черта искусного-безыскуссного и вот оно всё перевалившее за эту черту... а мне вдруг (или не вдруг?) продолжают вкладывать друг в друга критерии и всё замечательно и всё объяснимо... но и я и читатель ведь не за объяснениями здесь появились мы пришли не с оружием критериев, а с ожиданиями того, что кому-то заполнит его время отдыха, а кому-то что-то привнесёт в его жизнь и этим будут не ситуации, социальные статусы, профессии и характеры, чем жизнь более переполнена чем литературизированная обработка жизни, что-то ведь при этой обработке преломляется из общего пучка освещения и мы отчего-то задерживаемся на этой же жизни, мимо которой столько раз миновали, не из-за же литературных качеств и правильного языка описание той же самой жизни которой (однако по-разному) живём все мы. Законы искусства позволяют не оканчивая произведения писать и писать, оформляя всё в изящно и грамотно изложенное, однако читатель почему-то иссякает гораздо раньше такой плодовитости писателя.
Для меня рождение и жизнь произведения не является одноразовым процессом. Если кто-то из авторов в короткий срок написания успевает пройти со своим произведением путь до его зрелости то он либо высочайший мастер, либо ему безразлична судьба своего порождения и ему важно взять с него максимальное приданое при выдании замуж за читателя, а уж дальше как придётся, – на то она и судьба, что заранее не известно ни время жизни ни карьера. А вдруг для всех это окажется нечто... Для меня судьба моих призведений неизвестна не в отношении карьеры, а в отношении совершенствования. То что вы видите это наброски к тому что может состояться настоящим произведением, но наброски достойные чтобы не лишать читателя преждевременного удовольствия от преждевременного знания потенциала заложенного в эти наброски. У других писателей счастливый характер и гибкая личность, они способны спустя время снисходительно отзываться о своих “ранних” творениях и удовлетворяться тому что у произведения была краткая своевременная, но жизнь. Мои же призведения росли вместе со мной и не для того чтобы найти удобный момент для единственного спортивного достижения в своей жизни. Какие-то из них неудачны по рождению и их удел влачить жалкое существование не удаляясь от меня на опасное для их существа расстояние при отсутствии снисходительного отношения сострадающих. Но я надеюсь что есть и такие что обойдутся без родительской соски и жизнь и я доведут их до состоятельной зрелости.
Очень скромный, но метафоричный рассказ А Те Далече, на первый взгляд лишь гносеологический экскурс в чье-то детство, в солнечные летние дни, пронизанные светом самой передовой мичуринской науки ;) Но, повторю, только на первый взгляд.
Руководствуясь тезисом о бессознательном заимствовании идей в языке (о, Соссюр, мысли которого я несколько лет назад транслировал в мутный «космос» студенческого непонимания, не понимая, впрочем, их и сам ;)) я, помимо воли, привык искать во всем перифраз. В ранней традиции Йогачары существует представление о трех «семенах», как о трех типах сознания. Они, эти семена, соотносились соответственно с тремя видами просветленных существ: «архатами», «пратьекабуддами» и «бодисаттвами». Взращивание семени сознания в себе позволяло становиться на одну ступеньку выше на пути спасения всех живых существ. И здесь, в рассказе «Опережая жизнь», читатель легко найдет эти ступени: от осознания чужого инобытия вовне (вопреки солипсическому мировоззрению, которое часто путают с традиционной буддийской философией) через сострадание к спасению, причем в сферу спасения попадают не только прямые объекты сострадания, но и мир вообще. Не случайно третье семя разрастается уже в целую рощу, окружающую мальчика, героя рассказа, заслоняя его прежний мир. Это, конечно, лишь интерпретация редактора ;)
Вообще же этот автор очень увлечен метафизикой детства и взросления, к которой подходит удивительно чутко и бережно, действительно, как садовник к молодому саженцу, пользуясь при этом очень внятной, последовательной механикой образов и хорошим языком. Поэтому, пользуясь случаем, рекомендую читателю найти на lib.ru его рассказы: «Дорога лесом» и «Умора».
Редактор отдела проза, Руслан Зарипов
Спасибо за благоприятную рецензию.
Обычно, таким ответом выражают свое формальное отношение к рецензии. Но, это в случае, когда автор успокаивается и в нём чувство благодарности окончательно перевешивает чувство неудовольствия критикой. Для меня, вроде бы нечем неудовлетворяться, при отсутствии критики, но, отчего-то, при отсутствии негативных чувств к рецензору, во мне не может определиться отношение к сущности рецензии, как и к предыдущей (“Возвышающее искусством”).
Может у кого-то и получается быть бесстрастным к произведению (и рецензия это в лучшем случае миниатюра), но я во всём литературно-излагаемом ищу личность, и во всём своём (– произведения) стараюсь вместить личность (не обязательно единственную – свою). Бесстрастным удаётся быть лишь в случае избыточно ёмких фраз, вроде: “Вам отказано ...”. Может причиной этому некоторая отстранённость рецензора во, вроде бы, в полной мере сосредоточенности на рецензируемом материале, а мне хотелось бы видеть, проглядывающую через это причастность к тому, во что человек вник своей сущностью, а без этого не может состояться прочтение произведения, и это находит своё отражение между изысканным сплетением слов рецензии. Остаётся только приемлеть такое выразительное отношение.
Я нескрываемо пристрастен ко всему, что затрагивает меня и мои произведения, но пристрастен не до степени неуважения личности и того, что в ней может и должно являться независимостью суждений. Чаще всего, я просто удивляюсь странному пониманию личностью моих странностей. Остаётся только приемлеть такое понимание меня и отвечать таким же странным пониманием странно понимаемого. Это я и о предыдущем своём сообщении каждому моему рецензору этого сайта.
Я не могу определиться в отношении таких рецензий. Каждый раз, при возвращении к делам на этом сайте, я пробегаю глазами незаконченное мной и, каждый раз, ваша первая рецензия рождает во мне свои собственные иные мысли, в связи с ней, в связи со спецификой рецензий, в связи с особенностями публикаций, и далее и далее. Однако я не читатель, а пристрастная к ней-рецензии особь и, скорее всего, только во мне она-рецензия запускает такие странные процессы. А этим ответом, я пытаюсь внести в себя определённость и к этой, ещё одной, рецензии, иначе всё начнёт повторяться и в её отношении.
Я хотел ответить на первую рецензию к “Возвышающее искусством” письмом следующего содержания:
“Неожиданные заключения, неожиданная сторона рассмотрения, неожиданное вдохновение... Спасибо, но я, даже при несказанности, всё равно чувствую себя виноватым за литературные недостатки своих порождений.
Тет-а-тет. Прочёл рецензию и, именно мне, далее, не захотелось читать сам рассказ именно о сравнительных качествах музыкальных инструментов и том, как искусство мучительно трансформирует музыканта в продолжение инструмента (отличный замысел, – только не по мне). Обидно опаздывать с чаянно умалчиваемыми пожеланиями. Мне бы очень хотелось чтобы, уж если, произведение пропускается к широкой публике, то рецензия на него, не дезориентировала, прежде всего, потенциального моего читателя, которого напугать, нечто чуждым ему, проще простого.
А. Те Далече (старший партнёр и отвечающий, далее во всём, за младшего соавтора)”
Но, началась та самая неустойчивость отношения к существу рецензии, породившая допущение и такого отношения к моим произведениям, и я просто уточнил в авто-комментарии своё собственное ожидание результатов прочтения. И, заодно, решил подождать до сравнения с остальными рецензиями остальных редакторов.
(Автокомментарий на “Возвышающее искусством”
Замысел Не случайное обретение души существом которому не дано собственное самовыражение. Не случайная гибель этого существа ради неприкосновенности чьей-то, пробуждающейся к утончённой чувствительности, души.
Суть Настоящее искусство возвышает человеческую душу, и это должно найти какой-то выход в человеке, ещё лучше – взаимный. Но почему, для части утончённо чувствующих и творческих людей, это сводится к сексуальному погашению возвышенно вызванной чувственности. Неужели весь этот творческий гигантский труд души, вся эта мощь таланта, было только ради этого. Неужели только ради этого, в это фантастическое действо, были вовлечены остальные невольные слушатели, – только для того, чтобы подкрепить беспрогрышную результативность гласа в ночи? Я смотрю не на него, а на его слушателей, и вижу, что он, при непогрешимости своего таланта, кое-что не постигает в человеке... одними только чувствами.
Автокомментарий на “Возвышающее искусством”)
В отношении данной рецензии к словам благодарности, за утешающее автора отношение к собственному произведению, хочу добавить.
Уже имеющиеся отзывы о моих сырых вещах приводят меня в недоумение от такой оценки качеств моего произведения. Может редактору исключительно повезло столкнуться именно с этими произведениями? Может он не видел всего остального, что вызывает в других редакторах скромный ужас? А может он умело отделяет меня самого от остальных произведений? Я более склонен соглашаться именно с беспощадными (и перед взором читателя) редакторами, в оценке качеств произведений в целом и в оценке уровня литературного профессионализма и, особенно, “хорошего языка”. Я не стыжусь своей безграмотности, поскольку произведение может быть доведено грамотным соавтором до вполне литературных качеств, если он сам-автор не избавится от недостатков (а не смертных грехов, как это мне приписывают некоторые). Но всегда совестливо извиняюсь за неё, поскольку она-неграмотность причиняет (а вот эти – уже воистину непростительные) неудобства читателю: надеюсь временные, надеюсь самому нетерпеливому читателю, надеюсь самому способному, точно так же, извлечь в преимущественно ужасном окружающем его мире – слишком редкое и слишком краткое прекрасное. И везде в этом признаюсь, чтобы меня не причислили к авторам нетерпимым к замечанию в них недостатков. Недостатков, которые терпимы людьми, не отворачивающимися от них, но нетерпимы искусством не ведающем о снисхождении к тому, что всепроникающей ржой разъедает его законы. И везде обещаю справиться с этой проблемой до того, как всё это (и то и другое) перерастёт в нечто более серьёзное. (шутка, которая может быть и незамечена).
У вас очень самовыразительные рецензии, словно произведение служит вам пищей для собственной фантазии, которую незамедлительно следует облечь в тело рецензии, иначе потом, вернувшись к произведению, вы напишете о нём более непосредственно, что вам, наверное, скучно, не интересно. Но, при этом увы, происходит непредсказуемое столкновение двух разных, по характеру и сути, произведений. Я сам любитель рецензий и этот случай учит меня тому, что рецензии, с самостоятельной художественной ценностью, я буду писать отдалённо от текстов рецензируемого, – пространством (в другом месте интернета), или, в добавок, – ещё и временем (с которым требовательность к рецензии многократно возрастает: либо значительное и самостоятельно значащее – о стоящем, либо ничего – о навсегда обесценившемся)
Спасибо за добрую рецензию. Спасибо за намёк читателям на другие мои произведения, для меня это настоящий признак приятия, при несомненно сложном вашем отношении к автору.
С уважением А. Те Далече (старший партнёр младшего соавтора).
(отослал 10.05.06)
Отказ
Опубликовали всё, но совершенно безучастно. Не выдержал на этом сайте и пары недель.
Без издёвки указали на грамматические и орфографические ошибки и на такой мой перл, как написание слова “серебреная” вместо -ян-, -енн-, или -ён- (Word подсказал как -ен-). Но я не обиделся бы на любую критику, лишь бы она была. Попробовал себя в обмене репликами. Но это не заменило отсутствующей профессиональной критики.
Пожелания автору: СеребрЯНая! :))))А может, она была серебрЁная? Ндя...
Увы, во мне обнаружатся ещё и не такие недостатки. В отношении серебр...ная я доверился Word'у, до этого писал и "я" и "нн", поскольку компьютер и интернет у меня не в добавок к книгам, а при полном их отсутствии в моей нынешней норе... Что, конечно же, не оправдывает устойчивой необразованности, приобретённой в более благоприятные времена моей жизни.
Интересно, не под впечатлением от "Героя нашего времени" написан рассказ?
Шутка? Если всерьёз, то придётся напрячься и вспомнить сюжет, замысел и смысл по Лермонтову. Если всерьёз, то все мы, и в том числе Лермонтов, должны впечатляться, единой на всех, жизнью, а не одноимёнными "Кавказскими пленниками" поочереди: то Толстой, то следующий. Если всерьёз, то каждому пишущему дорог собственный замысел и пишет он ради чего-то значительного, что, для себя, я называю сутью произведения. И если эта суть укрылась за чередой событий, вызывающих единственную ассоциацию, значит что-то здесь не так.
Нет, не шутка, если Вы хотите, чтобы в коментариях к вашим произведениям писали шутками, не всерьез, то предупреждайте: если не я, так кто-то другой точно не преминет этим воспользоваться! Не понимаю, что Вас в моем замечании так насторожило/оскорбило. Мое замечание относится исключительно к стилистике рассказа. Суть, сюжет, в большинстве случаев всегда оригинальны. Меня такое замечание, наоборот, бы порадовало: я не столько стремлюсь быть оригинальным, сколько предавать рассказам искомую форму, использовать подходящие слова. Если вам это не кажется комплиментом, пожалуйста, я промолчу, комментируйте свои произведение сами, может, это добавит Вам авторской оригинальности...
А вот я никода не бываю по настоящему серьёзен и единственносмысленнен и ожидаю от читателя, что он это, в конце концов, улавливает. И в произведениях у меня нет стремления к совершенной серьёзности, на которую требуется несерьёзный, по достоверности, максимум страстей и чувств. Сравнения я всё равно не понял, даже по стилистике. Ибо мой принцип: уважать великих до степени необращения к ним в процессе собственного творчества, а в таковом я нахожусь давно. Это нечто иное, чем незнание или забвение классики. Это нелегко дающаяся способность перевести излагаемое в часть твоего внутреннего мира, в котором персонаж становится частью твоего прошлого, радостного или огорчительного, и ему (персонажу) присущи личность, характер, мировоззрения, ничем не поправимые поступки, но никак не текстовые атрибуты его жизнеописания, иначе ради чего они писали? и ради чего, не вполне профессионально, пишу я? До автокомментария, надеюсь дойдёт закономерно, а избытком собственной оригинальности я могу всех распугать, если не буду её изредка сдерживать.
P.S. Как всегда, в выше сказанном есть доля серьёзного, и этим тоже можно воспользоваться.
Недостатки: 1. Наверное - с запятыми 2. нигде - вместе 3. еще раз поозирался 4. жизнь ещё жесточе – всё это режет глаз.
Язык произведения: какие-то орфографические искания. Не понимаю и не нравится. Раздражают.
Основные - : "осталось наследуемо важным", "не записав в расчёте на несобственное будущее.", "Наверное такое различие в наследовании жестокости гораздо глубже чем то, чем оно проявляется в частности".
Сложно для понимания. Сложность - это ведь не самоцель. Оправдана - когда проще сказанное отличается по сути.
Краснею. Рад бы не делать ошибок и ляпов, но...
На счёт изысканий я слабоват. Таков мой язык. Вернее, - прирождённое косноязычье.
По мере собственных неспособностей буду работать над собой.
Мне не свойственно игнорирование замечаний, но стилистические замечания действенны в дополнение к основному собственному самообразованию, и, к сожалению, не заменят его.
"Сложность - это ведь не самоцель." - это суждение я бы советовал комментатору приберечь для школьников, готовящихся писать сочинение. В нормальной взрослой прозе о таком казалось бы очевидном принципе говорить не приходится. Это как-никак искусство, и бритва Оккама здесть не действует. Простота и гениальность - сестры только в мире недоразвитых...
Сложность – не самоцель вообще, а в частности разнородных сложностей я бы предпочёл сложность межзацеплений смысла и концентрацию смысла, но, к сожалению, у меня чаще выходят словесные нагромождения, вносящие путаницу в желаемый смысл. Я думаю, с возрастом это у меня пройдёт.
Не выдержал, должно быть привычного, отношения к нескончаемым авторам, – оставить на долгое “потом” то, что обременяет, в то время как равнообъёмное и необременяющее проходит или отсеивается. И всё это при совершенном молчании, при наличии строки интерактивности редактирования. Месяц молчания, это уже пренебрежение.
Спустя месяц, после вывешивания в зоне отстоя, удалил повесть и добавил вместо произведения реплику.
Извините, но моё время истекает по другим часам. Если для вас “Тоска по твоей нежности” исчезла без сожалений, то посетите мой сайт pro-bapera.narod.ru. Может и состоится, никогда не позднее, для очеловечивания, сожаление. Ведь потеряли не вы лично, а читатели.
Радость моя... в позу вставать — очень красиво. Просто безумно благородно, ни дать, ни взять. И сайтец ваш — жить приказал долго и счастливо.
Чтобы _внимательно_ прочитать Ваше произведение нужно время. Если вас что-то не устраивает — надо либо голос подавать, либо к другому редактору обращаться.
А дуться в углу мы все умеем.
Наверное более обидно, когда твои изданные книги пылятся в книжных магазинах и базарных книжных развалах мертворожденными. Наверное следует быть менее чувствительным и более толстокожим в отношении независимой от тебя жизни твоих произведений, но это как-то не сочетается во фразу: толстокожий писатель.
Однако, навряд ли я сужаю свои возможности, отчуждаясь от нынешних литературных сайтов и их традиций. Я хотел попробовать что это такое, – попробовал, убедился: это не моё жизненное пространство. Да и собственный сайт не заменяет отсутствие признания и бумажных публикаций. Это скорее отдушина, чем выход при отсутствии признания.
Это обретает качества средства лишь вслед за признанием. При этом весь предшествующий опыт поддержания живучести сайта, окажется мало полезным.
Это утешает лишь при самоограничении узким кругом личных знакомых, и то, если ты им неослабевающе интересен. Вполне возможно, что это единственная реальная перспектива всего этого предприятия. Вполне возможно, что это мой удел.
2008г.
Использование произведения, большее чем личное прочтение, оговаривается открытой наследуемой А.теД лицензией некоммерческого неизменносодержательного использования в интернете